У моей знакомой, Юлии, живущей в далёкой Германии, в приморском городке Киле, есть соседка - фрау... с какой-то традиционно-длиннющей немецкой фамилией, которые у нас принято называть еврейскими. Запомнить и произнести такое количество чужеземных звуков мне не по силам, поэтому я сократил ее до Фрауленка. Ей кличка, кстати, очень понравилась, поскольку немцы мастера коверкать, и названия своих улиц, и свои фамилии, просто до неузнаваемости.

Соседка эта - столетняя одинокая бабушка, видевшая не только войну и становление фашизма, но и то, как Гитлер приходил к власти. Муж у нее погиб очень давно - еще на восточном фронте, а единственный сын, который к описываемому времени также скончался, эмигрировал в Аргентину, где почти у каждого немца, после Второй Мировой, объявились родственники.

Всю ее семью составлял огромный серый кот, которого правильней было называть «камуфляжным», вследствие

...>>>

Портрет Лены Николаевой

Она всегда мечтала о своем портрете. Фотография ее раздражала - ей она казалась мертвой и бездушной, тупой фиксацией натуры. Художник, говорила она, своим талантом, своим умением, может подчеркнуть, выделить ее самые лучшие черты и способен даже добавить ей привлекательности, не лишая портрет сходства. Поэтому уличные художники ее тоже не устраивали - бесталанное ремесло - уничижительно отзывалась она о них и продолжала искать «настоящего» маститого живописца.

В конце концов ей повезло - нашёлся очень пожилой дядечка, согласившийся портретировать Лену. Хотя он напрочь отказался изображать ее обнаженной, что обидело ее до глубины души, но предложил образ по типу греческой богини, где из-под драпировки проглядывает обнаженное тело. Она не противилась - ведь большая часть ее по-настоящему прекрасного тела была открыта, а главное - незакрытой оставалась одна грудь - предмет ее несказанной гордости.

...>>>

2015 г. Некультяпная бабушка

На днях я заехал в свой старый двор.

Ох-ох... тянет стариков в места, где провел свое детство. Еще как тянет. Ведь приходишь и враз забываешь, и о своем возрасте, и о прожитых годах, мысленно возвращаясь в то время, когда не было, ни болезней, ни забот, ни тревог, ни душевных терзаний, когда к опасностям и смерти относились с насмешкой и пренебрежением, по принципу: «Ты убит!.. Вставай!». Открывается какая-то необыкновенная отдушина - легче становится, и жить, и дышать. Заботы, казавшиеся минуту назад, такими тягостными, легчают... легчают.. и уплывают неведомо куда, как дымок от костра, а их место занимает, давно ушедший, но не забытый, мир твоего детства, наполненный беспечной радостью и играми. Огромный, гигантский, можно сказать, бесконечный, и во времени, и в пространстве.

...>>>

На днях захожу в свою приоровскую квартиру и застаю в холле, на фоне четырех закрытых дверей, сидящую на своих собственных санках с совершенно отрешенным видом, соседскую девочку-третьеклассницу.

- Давно обосновалась? – спрашиваю.

Она поднимает глаза и смотрит на висящие рядом с моей дверью часы – Да, с полчаса, наверное.

- А что так?

- Ключи потеряла!

- Ясно… мамке звонила?

- Я и телефон потеряла!

- Плохо…

...>>>

В детской жизни, не обремененной большим числом ярких и запоминающихся событий, часто распространена «кодификация», когда одна единственная фраза или даже слово заменяет целый рассказ. Как в той знаменитой юмореске про сумасшедший дом, где пациенты пронумеровали все известные им анекдоты, чтобы быстрее их рассказывать – ведь все равно они давным-давно по многу раз повторены и выучены наизусть. Стоило только назвать номер – и сразу все ясно.

Вот так и у детей – ненароком услышанная фраза может вызвать совершенно неожиданный смех или хихикание, абсолютно непонятное, неуместное и необъяснимое с точки зрения взрослых.

Я все время говорю про смех, про анекдоты, по той простой причине, что из моего детства, на моей памяти, не сохранилось НИ ОДНОГО грустного или печального и уж, тем более, трагического кодифицированного события. Может это лично у меня, а может быть так устроена детская память – запоминает все только

...>>>